Когда-то их жизнь была полна привычного уюта, а теперь каждый день — это борьба за место под солнцем. Ирина Тумех и её сыновья, бежавшие из Сирии, оказались в Свердловской области, где их приютил санаторий в Талице. Но вместо ожидаемого покоя они столкнулись с новыми вызовами: неуютные комнаты, мутная вода и чувство, что их загнали в глушь.
Побег ради жизни: путь из Сирии
Ирина Тумех, уроженка Узбекистана времён СССР, более 30 лет назад связала свою судьбу с сирийцем. Вместе с сыновьями — 29-летним Муаядом и 25-летним Кусаем — она строила жизнь в Сирии, где работала переводчиком в российской фирме. Её сердце было полно любви к семье и гордости за свою роль в культурном мосту между странами. Но в конце ноября 2024 года всё изменилось. Группировка, признанная в России террористической, захватила власть в Сирии, и для Ирины, христианки и сторонницы русской культуры, жизнь стала опасной.
Знакомые шепнули: за её семьёй следят. Страх, как холодный ветер, проник в их дом. Решение бежать было принято мгновенно. Через Координационный совет организаций российских соотечественников Ирина подала обращение, умоляя о спасении. Ответ пришёл быстро: на следующий день их ждали на российской военной базе в Тартусе. Глава семьи, страдающий серьёзным недугом, не смог отправиться с ними. Сердце Ирины, должно быть, разрывалось от боли, но ради сыновей она собрала волю в кулак.
Путь был полон опасностей. Автобус, следовавший за их машиной, был обстрелян. На базе в Тартусе их задержали на восемь часов, и каждый миг был пропитан тревогой: достанутся ли они до России? Но судьба смилостивилась. Около 150 сирийцев, включая Ирину и её сыновей, были эвакуированы самолётом в Подмосковье. Свердловская область стала одним из 12 регионов, принявших беженцев. 95 человек, в основном женщины и дети, прибыли в Екатеринбург, надеясь начать новую главу. Их души, израненные пережитым, всё ещё теплились надеждой.
Екатеринбург: первые шаги в новой жизни
Февраль 2025 года подарил беженцам временное убежище в екатеринбургском отеле. Чистые номера, вкусная еда, доброжелательные лица — всё это, как бальзам на душу, помогало Ирине и её сыновьям прийти в себя. Ирина, свободно владеющая русским, стала мостиком между сирийцами и местными. Она помогала переводить, решать бытовые вопросы, и её сердце, должно быть, согревала мысль, что она полезна.
Сирийцы и беженцы из Луганска, жившие в отеле, быстро нашли общий язык. Конфликты обходили их стороной, а некоторые даже начали устраиваться на работу. Жизнь, казалось, налаживается. Но в конце марта пришёл неожиданный поворот. Власти объявили, что пребывание в Екатеринбурге было временным, для оформления документов. 28 марта 2025 года беженцев перевезли в Талицу, в санаторий «Маян», ранее служивший областной больницей. Новость, как холодный душ, ошеломила Ирину и её сыновей. Они не были готовы к новому переезду, к жизни вдали от города.
Талица: мечты о комфорте разбиваются о реальность
Санаторий «Маян», окружённый лесом и болотистыми просторами, встретил беженцев тишиной уральской природы. Но вместо покоя их ждали новые испытания. Комнат на всех не хватило. Ирине с сыновьями достался бывший кабинет бухгалтера, лишённый элементарных удобств. Мыть голову приходилось на улице, в тазу. Холод и сырость сделали своё дело: Ирина заболела бронхитом. Её сердце, полное надежд, сжималось от разочарования.
Уединённое расположение санатория пугало. Один фасад здания смотрел на лес, другой — на заболоченный участок. «Страшно за детей», — признавалась Ирина. Ремонтные работы в корпусе добавляли неудобств: пыль, беспорядок, мутная вода из крана. Постельное бельё, по её словам, было нечистым, подушки и матрасы — в пятнах. Питание тоже вызывало вопросы: яйца странного цвета на завтрак, суп невнятной консистенции на обед, каша с жучком на ужин. Эмоции Ирины, должно быть, метались между возмущением и усталостью.
Через неделю семью переселили в основной корпус, но и там условия не улучшились. Мутная вода вызывала зуд и воспаления на коже. Полотенца, выданные беженцам, были далеко не свежими. Ирина, привыкшая к порядку, чувствовала себя чужой в этом месте. Она не понимала, почему их, спасённых от опасности, привезли в такую глушь, где даже природа казалась враждебной.
Чувство отверженности: борьба за достоинство
Ирина и её сыновья, как и другие беженцы, были обеспечены всем за счёт бюджета России. Питание, жильё, медицинская помощь — всё это предоставлялось бесплатно. Но для Ирины этого было недостаточно. Её душа жаждала не просто крыши над головой, а возможности жить достойно. В Талице, по её словам, они столкнулись с предвзятым отношением и грубостью. «В маленьком городке на нас тыкают пальцем», — делилась она с журналистами E1.ru. Чувство, что их не принимают, словно нож, резало сердце.
Работа стала ещё одним камнем преткновения. Ирине предлагали место уборщицы с зарплатой 50–60 тысяч рублей в месяц. Для неё, образованной женщины, привыкшей к интеллектуальному труду, это было унизительно. «Большинство из нас — врачи, инженеры, военные», — подчёркивала она. Муаяд и Кусай, молодые и полные сил, тоже мечтали о большем. Но в Талице возможностей для их амбиций не было. Ирина настаивала на возвращении в Екатеринбург, где, по её мнению, шансов на достойную жизнь больше.
Диалог с руководством санатория не складывался. Когда беженцы пытались обсудить свои проблемы с директором, их встретил наряд полиции. «Мы должны быть благодарны за спасение», — говорил директор, и эти слова, как упрёк, ранили Ирину. Она и её сыновья не раз выражали признательность за помощь, но чувствовали, что их голос не слышат. «Мы не можем вернуться домой — там нас убьют», — с болью повторяла она.
Москва в мечтах: надежда на перемены
Беженцы не сдавались. Они обратились к уполномоченному по правам человека, надеясь, что их жалобы будут услышаны. Министерство социальной политики Свердловской области настаивало, что в санатории созданы благоприятные условия: трёхразовое горячее питание, тёплые комнаты, забота о здоровье. Власти также сообщили, что решается вопрос об обучении сирийцев русскому языку и их трудоустройстве. Но Ирина, как и многие, мечтала о большем — о жизни в Москве, где, по её мнению, их ждут новые горизонты.
Охранник санатория, наблюдая за беженцами, ворчал: «Пьют нашу воду из-под крана и жалуются, а мы им ещё бутилированную привозим.» Его слова, полные досады, отражали разрыв между ожиданиями сирийцев и реальностью. Представитель администрации санатория считал, что беженцы просто стремятся в столицу. Но для Ирины и её сыновей Талица была не просто глушью — это было место, где их мечты о новом начале увядали.
Санаторий продолжал работать для местных жителей. Пожилые уральцы приезжали сюда по социальным путёвкам, наслаждаясь природой и лечением. Некоторые платили за отдых из своего кармана. А беженцы, живущие бесплатно, чувствовали себя чужими. Их сердца, полные благодарности за спасение, всё же болели от ощущения, что их жизнь поставлена на паузу.
Свежие комментарии