У Светланы Алексиевич взяли интервью для "Радио Свободы". Тема была обычной для сегодняшнего дня: политическое противостояние в Белоруссии, но Алексиевич отвечала на вопросы своеобразно, стараясь затронуть те темы, которые интересны её.

Фото из открытых источников.

На вопрос о том, почему обе стороны называют друг друга фашистами, Светлана быстро переводит тему на более актуальные для неё темы, не особо связанные с Белоруссией.

Вчера еще нельзя было представить такое решение, а сегодня снос памятника Дзержинскому уже считается незаконным. Мы читаем о безумном сроке по надуманному обвинению историку Юрию Дмитриеву, который всю жизнь посвятил поиску в Карелии могил тех, кто погиб в лагерях в сталинские времена. Поэтому обеим сторонам остается называть оппонентов фашистами. Сегодня Великая Отечественная война служит прикрытием реставрации.

Вот какое отношение имеет к белорусскому противостоянию памятник Дзержинскому? Какое ей до него дело? Ведь Алексиевич - гражданка Белоруссии, а не России.

И какое отношение имеет к приговору педофилу его профессиональная деятельность? Или историки теперь неприкосновенны? Они могут трогать детей, а их нельзя взять за задницу и швырнуть в тюрьму, где им и место? А если бы он был сантехником и отремонтировал за жизнь тысячи унитазов, за него тоже яростно вступились бы? Или сантехник не героическая профессия, годится только искатель могил? Очень странно выглядит такая дифференциация по цвету штанов профессии.

Все эти рассуждения о непонятно она пытается прикрыть своими погибшими на войне родственниками.

Я имею право говорить о войне и о победе. Мой украинский дедушка погиб на войне, двое белорусских братьев отца пропали без вести, семью родственников в Петриковском районе сожгли с детьми, когда уничтожали их деревню. Я знаю, какова цена нашей победе. Но нельзя, чтобы она была прикрытием начавшейся реставрации. Этого мы не должны допустить.

Особо мерзко звучит фраза: "Я имею право". А что другие не имеют? В той войне у ВСЕХ погибли родственники на войне, от голода, от бомбёжек, от карателей, от непосильного труда и от многих других причин. Алексиевич цинично прикрываясь своими родственниками пытается монополизировать право высказаться, параллельно затыкая рот всем остальным, как недостойным.

Дальше Светлана слегка порекламировала свою храбрость и несгибаемость, и пожурила ВСЕХ остальных за трусость и нерешительность.

Думаю, что сейчас свои книги о Второй мировой войне я бы не смогла написать, люди бы боялись говорить. Они и тогда, когда я приходила к ним, боялись. Но тогда вся общественная атмосфера работала на правду. На это работали и слова, и дела Горбачева, и стотысячные митинги. А сегодня у людей и страх, и разочарование.

Какой страх она увидела? Что люди бы ей боялись говорить о войне? Это маразм или мания величия? И о какой храбрости говорит человек сваливший в Германию при первых признаках опасности? И о стотысячных митингах, вы же утверждали, что за вас выходят миллионы?

В общем, на достаточно простой вопрос Светлана Алексиевич не дала внятного и простого ответа, сведя всё к своим рассуждениям обо всём, что ей интересно.

Второй вопрос Светлане понравился куда больше, звучал он так.

В прошлом году Беларусь столкнулась с невиданной жестокостью, я имею в виду и пытки, и использование спецсредств против протестующих. Сталинский и нацистский террор имел мощную идеологическую мотивацию: были идеи, которые заставляли людей убивать и умирать. А что в современной Беларуси легитимизирует зверство? Это реликт утраченной великой идеологии и веры, это муки становления нации, это вера в обожествленного вождя?

Отвечая, Алексиевич сразу включила пропаганду протеста на полную мощность.

К обожествлению вождя мы можем относиться только с иронией, современный человек не поклоняется идолам. Его только инстинкт самосохранения может заставить принять коленопреклоненную позу. А в душе у него этого нет. Я думала о корнях этой жестокости. Мы видели, как молодые люди выходили в шортах в цепочки солидарности на маршах, и были видны следы их избиений. Их тела были сплошной раной. Представить себе, что люди, которые их избивали, – это звери, было бы поверхностно, непрофессионально для интеллектуала. Истоки в том, что этих людей очень основательно биологически обрабатывали.

Ну обожествление Лукашенко оставим на совести Алексиевич, а приземлённого батьки на такое фантазии не хватит. А вот тела протестующих, которые были сплошной раной, это прямо что-то новое. Можно ли где-то увидеть эти фото- или видеоматериалы? С теми травмами, что описывает Светлана, сама не ходившая на митинги, люди смирно лежали бы в реанимации и не рыпались идти на манифестацию.

Потрясает, как быстро начинает работать сталинская машина. Опять доносы, стукачи, ночные аресты. Оппозиционные журналисты, которых тоже десятками сажают, пишут об изощренных пытках. И эта сталинская машина работает с таким же остервенением в провинции, где люди знают друг друга. Я сейчас живу в Германии, и я слышу, что тут до сих пор без конца говорят о фашизме, о его опасности. А у нас кончилась коммунистическая эпоха и началась дележка огромной страны. Никто не подумал, что если политики будут заняты только дележкой, то гражданская война на пороге.

Похоже старушка владеет не информацией, а только сплетнями и страшилками и происходящем. Доносы и стукачи очень широко распространены в той самой Германии, где она живёт сейчас. Журналисты в тюрьмах? Ну перечислите по фамилиям, кто из них в "застенках палачей". На этом моменте обычно сдуваются.

Байки об изощрённых пытках я со смехом у Солженицына читал. Таких шикарных расстройств психики как у тех, кто эти байки придумывает, наверное ни у кого нет. Их в институт психиатрии надо сдавать, для опытов.

В целом, Алексиевич давно живёт в своём мире и своих фантазиях. Всё, что не совпадает с её единственно правильным мнением, сразу становится диктатурой, коммунизмом, нацизмом (нужное подчеркнуть) в зависимости от сегодняшней ситуации. Она с извращённым удовольствием собирает самые безумные слухи и выдумки, чтобы дальше выдавать их за истину в последней инстанции. Ей очень не нравится нарушение её личной монополии на информацию и её толкование.

Очень жаль, что такие люди до сих пор являются авторитетом для части нашего общества. И кстати, Нобелевская премия ни ума, ни таланта не добавляют и не даёт неприкосновенность и защиту от критики.