Мой отец всю жизнь хранил в жестяной коробке небольшое фото Сталина. С круглыми отметинами по углам, с лицевой стороны, а не с тыльной (как у тех фото, что клеят в альбомы). В детстве мне это казалось странным и я спросил его - отчего так? Оказывается, он приклеил это фото на лобовое стекло грузовика, когда шоферил в пятидесятых. И Сталин сверху смотрел на него, а отец иногда - на Сталина.
Но после развенчания культа личности отец это фото снял. Стало почему-то стыдно и неуютно. Отцу стало стыдно, не Сталину. Сталину уже было безразлично, он лег в жестяную коробку, вместе с трудовой медалью и сломанными трофейными часами, которые отец выменял на толкучке за премиальный отрез панбархата. Часы были роскошью, но быстро сломались и стали ценностью коробки.
Но вот это фото. Почему отцу стало стыдно? Как-то слишком много вдруг появилось в середине пятидесятых людей, которые невинно пострадали от прошлой советской власти. И вроде еще недавно все горевали, когда по радио сказали, что вождя больше нет, а поди ж ты. Прошло два-три года и человек в телогрейке, прибывший с севера, рассказывал какие-то фантастические вещи про лагеря. Как будто он прибыл из немецкого плена. И ругал Сталина. За что? Причем тут вождь? Было душно, сказал тот человек и заплакал.
Отец верил вождю и уважал его. Хотя знал, что такое вопиющая несправедливость. Ведь в тридцатых забирали его родных и они больше так и не вернулись в родное село. За длинный язык, за споры с председателем, за нежелание вступать в колхоз. Как за длинный язык можно упечь в небытие? Ведь язык до Киева доведет. А доводил почему-то до Колымы.
Но отец не мог эти частные несправедливости связать с вождем, слишком не сопоставимы были величины, не вязались они в голове. Хозяин высоко. Где ему знать нужды и горести нижайших.
В июле 1941 года из деревни ушло 57 здоровых парней и мужиков. И потом уходили, по достижении призывного возраста. А вернулось два с половиной. Двое контуженных и один в обрубках. Эти мужики крепко уважали Сталина. С ним они прошли всю войну. Отцовский год на войну не поспел и даже японская прошла мимо. Ему пришлось трудиться в тылу, а потом поднимать страну из пепла. Но простенькое фото Сталина ясно свидетельствовало о величии страны.
В деревне жизнь была простая - есть еда - работай, чего тебе еще надобно. Нет еды - беги в город, город завсегда прокормит. Отец сбежал в город. Не от голода, а из-за любопытства. Скучно ему стало и хотелось новых горизонтов. Выучился крутить баранку и дали ему грузовик. Первым делом он прикрепил на лобовуху фото Сталина. Наверное, вождь тогда контролировал отца. Не давал ему оступиться. А соблазнов у шофера завсегда было много, тот же левый груз отвести, подкалымить.
А потом бац и как отрезало. Культ личности развенчали, страна выдохнула и отец спрятал Сталина в жестяную коробку. И началась новая жизнь. Довольно счастливая. Шестидесятые были довольно лайтовыми и простодушными годами, когда людям пришел вкус к жизни. И отец забыл Сталина.
В девяностые, мой отец, довольно пожилой уже человек, был охвачен тайным азартом. Позже он признался мне, что вбухал все семейные накопления в инвестиционные фонды и пирамиды и, как водится, погорел. И вот тогда он снова помянул Сталина, потому что современные власть держащие не могли защитить его от собственной простодырости и наглости мошенников. При Сталине такого не было, тихо сказал отец, и полез за своей коробкой. Будто это фото могло уберечь от бед.
А потом, в двухтысячные, его прорвало. Несправедливость множилась и укреплялась в своей неправоте, а старик всё повторял свою мантру: При Сталине такого не было! Был бы Сталин - он бы им всем показал!
И на изломе того десятилетия я положил жестяную коробку в глиняную яму, рядом с отцом. Покойтесь оба с миром. Отца уже не вернуть. Сталина тоже. Значит надо по другому как-то выводить этот мир на дорогу к счастью и справедливости.
Свежие комментарии